Я в сапоги заправляю клеша, хуй меня сломишь, жизнь хороша. (с)
Сонный, теплый вечер пятницы в новеньком спальном районе. Утомленные домашними делами мамаши выгуливают перед сном потомство. Вереницы детских велосипедов и колясок катят гуськом по узкому тротуару. Двойни, тройни - тут обычное дело. Папаши лениво паркуются у подъездов, выгружают из багажников сумки с продуктами. Не спешат подниматься в нагретые за день, душные блочные квартиры, похожие друг на друга как две капли воды. Словно бы угодив в сюжет "Иронии судьбы", люди добровольно стали узниками типового жилья.
В век бытового изобилия ты можешь купить в магазине бирюзовые обои и красный искусственно состаренный шкаф с причудливым индийским орнаментом. Можешь выбрать пушистые, похожие на гигантских цыплят, желтые пуфы, сапфировые шторы и ковер. Но ты берешь бежевое, коричневое, серое, неброское, практичное. Чтобы дети не пачкали, чтобы ко всему подходило, чтобы подешевле, чтобы "как у людей".
Чего ты хочешь? Хочешь встроить, наладить свою жизнь на местный порядок. Хочешь как у соседей? Как у брата? Как у родителей?
Я хотела попробовать. Приходя в гости к сестре или к папе, всегда думала: каково это - так жить? Удобно, спокойно, размеренно? Каково обсуждать, что приготовить на ужин, выуживая из кучи помидоров в супермаркете самые свежие и красивые? Каково мыть посуду сразу после еды? Расставлять книги строго "по феншую"? Нехотя отказываться от похода в ночной клуб, ведь завтра на работу?
Я влюбилась в твою страсть к порядку, в твою педантичность, в твою удивительно легкую и простую основательность. Странно звучит, не правда ли? И с разбегу влетела в какую-то почти семейную жизнь. Так, что аж страшно стало. Но я быстро сориентировалась, сдюжила, смогла. Это не сложно. Найти общий язык с духовкой и кофе-машиной, совладать с замком входной двери, привыкнуть ставить мокрую посуду только на специальный резиновый коврик... И встречать тебя с работы поцелуем - наверно, самая приятная вещь.
Я летела домой, прижимая к груди пакет кефира для блинчиков. Я фантазировала, как здорово и нарядно они будут смотреться на твоей среднестатистической клеенчатой скатерти в клубничках, в твоей среднестатистической комфортной кухне. А мне на встречу неспешно волочились мамаши с пластиковыми вылосипедами. У кого-то из них, поди, на ужин тоже блинчики. Не такое уж редкое блюдо.
И тут я поняла, осознала со всей четкостью и ясностью, что я - дефективная. Испорченная, неправильно запрограммированная.
Не хочу я блинчики. Не хочу на среднестатистическую кухню к скатерти с клубничками и резиновым коврикам.
Нет, я влюблена, я все еще хочу тебя. Мне нравятся твои порядки, привычки, характер, внешность.
Но я не хочу... вот этого.
Да, я сама порчу "всю малину". Из раза в раз одно и то же. Как только отношения перестают быть яркими, острыми, легкими, будоражащими, как на первом свидании, я придумываю, призываю, создаю проблему и сбегаю.
Я не убежала на этот раз, но блинчики безбожно запорола. Виноваты не жидкое тесто, неудобная лопаточка или неподходящая сковородка - нет. Мне просто кровь из носу требовалась "проблема", хоть какая-нибудь. Чтобы потом терзаться от собственной криворукости и подвести все к выводу, что мне тут не место.
А ты как назло целовал и обнимал меня. Говорил, что "ничего страшного", мужественно ел горелые полуоладьи со сгущенкой, да еще нахваливал.
И теперь уже по-настоящему страшно. Ведь ты буквально заставляешь меня влюбиться без памяти. И если потом мы расстанемся, мне будет очень-очень плохо.
Боже, кажется, я окончательно мутировала в параноика.
В век бытового изобилия ты можешь купить в магазине бирюзовые обои и красный искусственно состаренный шкаф с причудливым индийским орнаментом. Можешь выбрать пушистые, похожие на гигантских цыплят, желтые пуфы, сапфировые шторы и ковер. Но ты берешь бежевое, коричневое, серое, неброское, практичное. Чтобы дети не пачкали, чтобы ко всему подходило, чтобы подешевле, чтобы "как у людей".
Чего ты хочешь? Хочешь встроить, наладить свою жизнь на местный порядок. Хочешь как у соседей? Как у брата? Как у родителей?
Я хотела попробовать. Приходя в гости к сестре или к папе, всегда думала: каково это - так жить? Удобно, спокойно, размеренно? Каково обсуждать, что приготовить на ужин, выуживая из кучи помидоров в супермаркете самые свежие и красивые? Каково мыть посуду сразу после еды? Расставлять книги строго "по феншую"? Нехотя отказываться от похода в ночной клуб, ведь завтра на работу?
Я влюбилась в твою страсть к порядку, в твою педантичность, в твою удивительно легкую и простую основательность. Странно звучит, не правда ли? И с разбегу влетела в какую-то почти семейную жизнь. Так, что аж страшно стало. Но я быстро сориентировалась, сдюжила, смогла. Это не сложно. Найти общий язык с духовкой и кофе-машиной, совладать с замком входной двери, привыкнуть ставить мокрую посуду только на специальный резиновый коврик... И встречать тебя с работы поцелуем - наверно, самая приятная вещь.
Я летела домой, прижимая к груди пакет кефира для блинчиков. Я фантазировала, как здорово и нарядно они будут смотреться на твоей среднестатистической клеенчатой скатерти в клубничках, в твоей среднестатистической комфортной кухне. А мне на встречу неспешно волочились мамаши с пластиковыми вылосипедами. У кого-то из них, поди, на ужин тоже блинчики. Не такое уж редкое блюдо.
И тут я поняла, осознала со всей четкостью и ясностью, что я - дефективная. Испорченная, неправильно запрограммированная.
Не хочу я блинчики. Не хочу на среднестатистическую кухню к скатерти с клубничками и резиновым коврикам.
Нет, я влюблена, я все еще хочу тебя. Мне нравятся твои порядки, привычки, характер, внешность.
Но я не хочу... вот этого.
Да, я сама порчу "всю малину". Из раза в раз одно и то же. Как только отношения перестают быть яркими, острыми, легкими, будоражащими, как на первом свидании, я придумываю, призываю, создаю проблему и сбегаю.
Я не убежала на этот раз, но блинчики безбожно запорола. Виноваты не жидкое тесто, неудобная лопаточка или неподходящая сковородка - нет. Мне просто кровь из носу требовалась "проблема", хоть какая-нибудь. Чтобы потом терзаться от собственной криворукости и подвести все к выводу, что мне тут не место.
А ты как назло целовал и обнимал меня. Говорил, что "ничего страшного", мужественно ел горелые полуоладьи со сгущенкой, да еще нахваливал.
И теперь уже по-настоящему страшно. Ведь ты буквально заставляешь меня влюбиться без памяти. И если потом мы расстанемся, мне будет очень-очень плохо.
Боже, кажется, я окончательно мутировала в параноика.